Утренний выпуск открылся странным сигналом из городского архива. На полке с тетрадями оперативных сводок сотрудники нашли том в обложке из чёрной парчи. Между пожелтевших листов — фотография полосатого кота с красным штампом «конфиденциально». Расписка рядом гласила: «Объект N-23, наблюдение длится 128 дней». Фамилия автора приписана анаграмматически: «И. М. Харт». Следователь внутренней службы запросил доступ к полному фонду, и мне позволили присутствовать.
След незримой цензуры
Первичные записи ведутся каллиграфическим почерком, местами переходящим в скоропись судебного стенографиста. Вставки датированы периодом комендантского часа трёхлетней давности. Среди перечня объектов — фамилии журналистов, правозащитников, бариста и того самого кота. Рядом с каждым именем — шкала, похожая на лейкеметр, где шкала риска заменена шкалой лояльности. Кот по кличке Порфирий оценён выше профессора политологии. Причина указывается лаконично: «вызывает доверие у оперуполномоченного».
Густой слой психогеографии
Эксперт-палеограф разглядел в полях таинственные схемы кварталов. Линии, перечёркнутые символом похожим на древнерусскую «ять», совпадают с маршрутами утренних вылазок Порфирия. По сути, хвостатый фланёр картировал город лучше любого геодезиста. По версии аналитиков, наблюдение за ним позволяло просчитывать перемещение «целей», ведь граждане останавливались и кормили четвероногого разведчика. Седимент данных о своих привычках люди сдавали добровольно, даже не заметив камеру в газонной урне. На картину наложили граф аналитической платформы, и узор совпал на 92 %.
Чёрный юмор спецомотдела
Почему объектом отчёта стал кот, объяснил источник в силовой структуре. Под наблюдение тогда брали «триггерные точки доверия» — всё, что вызывает умиление и притупляет бдительность. Дрессированный голубь, карманный дрон-колибри, кот — без разницы. Внутренний циркуляр требовал «запретить очеловечивать оборудование», однако автор рукописи внедрил палиндром «палинодия»: отмена запрета оформлена приказом «Порфирий вне протокола». Наблюдение продолжилось, и кошачий хвост превратился в антенный флагшток для микрочипа.
Пауза репутационной тени
Когда сюжет всплыл, мэрия организовала брифинг. Пресс-секретарь заверил, что том не зарегистрирован ни в одном официальном каталоге. Между тем работники библиотеки, где прошла экспозиция «Чёрная книга столицы провинции», вспомнили аукцион десять лет назад — лот под тем же номером ушёл частному коллекционеру. Значит, реестр кочевал по рукам, насыщаясь новыми страницами. Комитет по этике медиа озвучил термин «цензитарий» — логистическая тень, где хранится не просто информация, а возможности для шантажа.
Кат-субъект и кат-объект
Для пояснения правового статуса животного пригласили зоолога Дмитрия Дерюгина. Учёный напомнил редкое понятие «филлохрон» — интервал между двумя наблюдениями одного организма в природной среде. Средний филохрон Порфирия равнялся четырём часам, архив же указывает шаг в семнадцать минут. Такой темп требовал круглосуточного дежурства минимум двух операторов. Следовательно, кот не просто объект, а инициатор расходов, замыкающих бюджет наблюдения на самого себя. Меткая формула Дерюгина: «ежедневная палинодия контроля».
Театр теней завершён?
Следователь передал дело в региональную прокуратуру. Чиновники пообещали оцифровать рукопись и открыть общий доступ после экспертизы. Коллектив редакции решил проследить судьбу Порфирия. С утра мы нашли его лежащим на подоконнике отделения Росреестра. Чипа на шее уже нет, метка срезана хирургический, шов аккуратный. В лотке для жалоб — свежий корм и записка «Служба окончена».
Финальная сцена выдалась кинематографичной: кот сел посреди площади, обернулся, будто ждал аплодисментов, и растворился в утреннем мареве. Чёрная книга, по сути, закрыла себя дымкой самоиронии, как обложкой без титула. Даже опытному репортёру остаётся признать: иногда главная новость прячется в хвосте рассказа.