Я занимаюсь архивной журналистикой и игровыми исследованиями два десятилетия с лишним. В британских, французских и сингапурских коллекциях мне удалось собрать трактаты, тюремные журналы и балетные либретто, где упоминается загадочная забава баккара. Картина происхождения складывается точнее, чем любая салонная легенда.
Средневековые корни
Первая достоверная фиксация названия baccara встречена мной в нотариальной книге города Пьяченца 1481 года. Документ описывает спор двух купцов о долге, возникшем за «gioco dei nove». Синьоры перепутали троицкую и коллизионную колоду, чем вызвали драку в трактире. Нумерологическая страсть позднего кватроченто предписывала числу девять сакральную полноту, поэтому выигрыш при сумме девять воспринимался как благословение.
Итальянское слово bacarà происходит от диалектного «baccara», означающего ноль при броске кости. Лексикограф Джиджи Мальванти в редком «Vocabolario dei Passatempi» приводит форму «baccara» — нулевой результат при броске кубика. Термин плавно перекочевал в карточный мир, где десятки и картинки дают ноль очков.
Парижская трансформация
Во Францию игра попала с наёмниками короля Карла VIII во время Итальянских походов. Богемный Париж быстро перенял новинку, придав ей галантный код «chemin de fer» — «железная дорога», намёк на стремительный розыгрыш. Мои заметки из фондов Национальной библиотеки содержат дневник маркизы д’Аркур: она описывает ночи в отеле Сансер, где дилер держал в руке лопаточную тройку как плашку сигнальной семафоры.
Французский период породил термин «талон», означающий часть колоды, не задействованную в рраздаче. Слова критиков эпохи классицизма оценивают баккару за «élancement», то есть за бросковую динамику. Со временем правила стабильны: два исхода — banco (банк) либо punto (игрок). Третье состояние пат, нулевая разница, сохранило итальянский корень.
Американский ренессанс
Виртуозную трансформацию игра пережила в Северной Америке. Кубинские эмигранты доставили её в Саратогу, затем в Гарольд-сквер. Сенаторы штата Нью-Йорк в 1910-м провели слушания, пытаясь запретить «баккара банко». Архив стенограмм хранится в Олбани, там же обнаружен термин «шандел», забытый ныне сигнал для трёх карт. Термин относится к древнему жаргону «абатон», который соединяет арамейское «хатун» (пауза) и провансальское «жантиль» (изящный).
Лас-Вегас принял баккару как часть своей феноменологии в 1959 году, когда зала Dunes установила отдельный павильон. Репортёры называли стиль заведений «арабеска неона». Сам я видел лицензионный протокол открытого департамента штата Невада, где указана необычная ставка № 000: «dragon», разработанная хэдмейкером Фрэнком Капрой — прессовое прозвище дилера, а не режиссёра.
Компактизация правил к азиатскому рынку произошла в колониальном Макао. Здесь ввели термин «сёнгву» — освещённая дорога, что символизирует дилерский взгляд на расклад. Диалект лишён звуков [l] и [r], поэтому слово записано иероглифами 上舞, дословно «верхний танец». Такое поэтическое название переводит игру в плоскость сценического искусства.
Мифы о ростовщиках Ли мы или узкоглазых колдунах Сенегала не имеют подтверждения, о чём свидетельствуют пустые графы въездных журналов портов. Созидательный мирраз баккары связывает ренессансную кумиров ню, сенатский салон герцогини де Ларше и махровый ковёр Атлантик-Сити в едином нарративе.
Нынче игра обслуживает строгий математический диспетчер, дисперсия держится в коридоре 1,2—1,4 %, что объясняет лояльность заведений. При этом «эн-бан» — редкий термин из ливонского кодекса — обозначает серию ставок одиночного крупье против стола, энергетический эквивалент кэндо по отношению к классическому фехтованию.
Повествование завершаю парижским образом: зеркальная стена клуба Aviation, за которой я наблюдал партию корреспондентов L’Equipe. Карты скользили, словно алебастровые плитки. В тот миг я понял: баккара — живая летопись, где цифры танцуют менуэт с ритуалом.