С восходом над Кордовио воздух казался натянутым словно струна виолончели. Я открывал утренний эфир, стоя на центральной площади, когда перед глазами сверкнула миниатюрная смертоносная орбита — красно-чёрное йо-йо.
Игрушка кружилась без касания руки, будто подчинялась инфернальному метафорическому гироскопу. Жители, охваченные паникой, отступали, оставляя пустую дугу пространства вокруг вращающегося ядра.
Неожиданный защитник
Вдруг к окружности вышел человек в посеребрённом плаще. Позже архивы назовут его Аристон Фолден. Я зафиксировал в микрофон каждое движение: герой выполнил приём «звёздная расщепка», поймав шнур без соприкосновения с дисками.
Фолден сообщил, что перед нами квазиоккультный артефакт, подпитываемый палиновирусом — мифическим энергетическим паразитом, возвращающимся к исходной точке подобно бумерангу. По его словам, любая попытка сломать объект спровоцирует эхо контузию, резонансную волну, сравнимую с ультразвуковым ударом кашалота.
Причина заклятия
Мне удалось расспросить старейшину, хранителя хроник. Он поведал о цирковом иллюзионисте Ларсо Двиге, продавшем душу Алгебриту — духу повторения. В награду артист получил йо-йо, способное переносить ложные нити судьбы между людьми. Каждый неверный бросок подменял волю адресата на хаос, пока чёрная энергия окончательно не захватила город.
Слова старейшины совпадали с моими наблюдениями: амфитеатр крыш содрогался в унисон с оборотами игрушки, словно невидимая катушка собирала страх в электрит — плотный эмоциональный заряд.
Кульминация обряда
Фолден развязал капюшон и обнажил шрам, повторяющий символ лемнискаты. Комментируя в прямом эфире, я ощутил сдвиг когнитивного фокуса — рядом возник запах озона, предвестник разрыва закономерностей. Герой забросил собственное йо-йо из редкоземельного сплава. Две траектории сформировали фигуру восьмёрки, затем слились.
При столкновении вспыхнул фосфоресцентный коронарный выброс. Апотропея (обереговый акт) завершилась: проклятый диск иссяк, покорно осел в ладони Фолдена. Девятибитный спектрометр, установленный нашей мобильной лабораторией, зафиксировал спад магнитных пиков до фоновых значений.
Город начал возвращать утраченную тишину. Пыль медленно оседала, показывая сквозь солнечные лучи знакомые витрины лавок. Я закончил репортаж, отметив в графе «рисковый фактор» латинское слово «solutus» — развязанный.
После эфира ко мне подошёл герой, передал обезвреженное йо-йо детскому муниципальному музею. Он произнёс: «Страх гибнет, когда его кинем в обратную петлю». Фраза прозвучала скромно, без помпезности, напоминая афоризм стоиков.
Позже эксперты-акустики ввели в научный обиход термин «фолд-эффект» — снижение резонансной турбулентности при пересечении разночастотных спиралей. Кордовир включил явление в туристический маршрут, нарекший событие Днём двойной линии.
Личное впечатление: наблюдать, как маленький предмет превращает площадь в аренду мифологии, куда ярче любой студийной графики. Техника прямого вещания дарила ощущение присутствия внутри легенды, где фактография и метафора сплетаются в репортажный узор.
Я покинул город с ржавым привкусом адреналина. В сумке лежали диктофонные карточки, гулкие от шёпота толпы. В небе к востоку висела треугольная Луна — будто очередное йо-йо, ожидающее своего броска.