Ночное караоке давно похоже на биржу эмоциональных котировок: курс шутки растёт с каждым куплетом, а после полуночи даже фоновый рёв кондиционера звучит, как аплодисменты. Я встретил смену суток в маленьком зале на окраине, где не он подсвечивал рельеф стен, будто софиты на дно батискафа.
Гул микрофона
Первый куплет принадлежал менеджеру автосалона, который вместо визитки предъявил анекдот про кнопку «Sport» — якобы единственное место, где двигатель верит в чудо. Публика захватила мотив, ирония стала общим языком. Бармен, вооружённый пультом, ловко микшировал голоса, напоминая коммивояжёра времён телеграфа: каждое «ха-ха» отправлялось адресату мгновенно, без марки и конверта.
Реплика из кулуара
По просьбе диджея я подсчитал среднюю плотность смеха: 112 деци-улыбок на трек. Термин «деци-улыбка» ввёл звукорежиссёр-сапиенс, уверенный, что радость лучше измерять в логарифмической шкале, десятикратное усиление веселья равняется прибавке +10 дУб. Методология вызывает спор, но цифра красиво ложится в ленту агентства.
В следующем блоке выступил инженер-криптограф. Он предложил экспромт: «Шифровальщик заходит в бар, но пароль от Wi-Fi невсенару…» — пауза растянулась на пол-такта, публика прочла недосказанность и дружно расшифровала: «123456». Шутка простая, зато срабатывает как электрофорная бумага: сразу видно, кто заряжен иронично, а кому нужна подзарядка.
Скачок крафтофонии
Саундтрек сдвинулся к диско-хиты конца девяностых. На сцене — преподаватель лингвистики, он встроил в куплет слово «палинфразия» — редкая лексема, означающая повторение фразы с обратным порядком слов. Публика сначала замерла, затем повторила его строку наоборот, словно тестировала аудио-кэшу микрофона. Получился эффект «словесного ферромагнита»: фраза магнитится к слуху и отзеркаливается без потерь.
Регистратор смеха — устройство «геликоника» (портативный датчик вибрации диафрагмы) — показал пик колебаний, сопоставимый с реакцией на футбольный финал. Примесь адреналина чувствовалась в воздухе, будто его разогрели доксады — древнегреческие факелы для театральных площадок.
Под утро остался костяк завсегдатаев. Каждый стол превратился в маленькую редакцию: обсуждали свежие мемы, верифицировали факты из анекдотов. Я опросил семерых участников, сколько строк шутки достаточно, чтобы удержать внимание аудитории из шестидесяти человек. Среднее значение — 3,8 строки. Число чуть нелепое, зато честное: финальная реплика часто съедается общим гулом, её слышит не каждый.
Перед закрытием бармен отыграл джокер-трек. Вставка — «караокейный хокку»: «Три ноты — луна,/ Безутешная трель «минор»,/ Смеётся стакан». Уловка сработала, зал выгнулся к сцене, будто к вывеске «Скидка 100 %».
Я вышел на улицу, где асфальт уже охладился, а улыбающиеся спектры голосов ещё висели над крышами. Ночное караоке снова отработало функцию городского громоотвода: юмор забрал избыточный заряд будничных тревог, оставив после себя чёткий купон на утро — память о странном, но полезном шуме, в котором шутка ценится выше октав.