Человеческий организм напоминает мегаполис, где футуристические небоскрёбы соседствуют с заброшенными заводами. Рудименты — именно такие архитектурные призраки: они остались, хоть практической нагрузки у них почти не осталось.
Скрытые реликты
Аппендикс. Червеобразный отросток кишечника с лимфоидной тканью когда-то служил ферментной «лабораторией» для переваривания грубой растительной пищи. С переходом на калорийную термически обработанную еду отросток превратился в биологический чердак, в котором воспаление развивается быстрее, чем созревает понимание диагноза.
Зубы мудрости. Четвёртая пара моляров входила в «боекомплект» пещерного меню, где жёсткие волокна требовали мощной жевательной площади. Череп сузился, а защитной броне линии из тридцати двух зубов оказалось чрезмерно много: восьмёрки пробиваются сквозь десну поздно, создавая пробку в транспортной системе челюсти.
Мужские соски. У эмбриона до шестой недели отсутствует гормональный сигнал, разделяющий полы, поэтому зачатки молочных желёз формируются по универсальному чертежу. Постнатально они живут филологической жизнью: присутствуют, но не производят «текста».
Отголоски эволюции
Копчик. Сросшиеся позвонки — руинированный хвост, был полезен для балансировки при прыжке с ветки на ветку. Сейчас эта костная «печать эпохи» иногда напоминает о себе острой болью после падения.
Пальмарис лонгус. Сухожильный шнур, заметный при сгибании кисти, отсутствует примерно у четверти населения планеты. Функция сгибания запястья давно распределена между соседними мышцами, а сам шнур хирурги используют как донорский материал при пластическойтике связок.
Auricularis anterior, superior et posterior. Три тонкие мышцы, способные шевелить ушной раковиной. Домашний хищник поворачивает ухо навстречу звуку на 90°, человек довольствуется скромным «щелчком» кожной складки или полной неподвижностью.
Эффект гусиной кожи
Arrector pili. Миниатюрные мышечные пучки, прикреплённые к волосяному фолликулу, заставляют волосы подниматься дыбом. Когда тело было покрыто густым покровом, такой механизм создавал теплоизоляционную воздушную подушку. Сейчас он лишь выдаёт эмоциональное или терморегуляторное «электрическое» мурмурэ (от лат. murmur — шорох).
Plica semilunaris. Остаток мигательной перепонки рептилий и птиц заметен во внутреннем углу глаза. Крошечная складка конъюнктивы уже не двигается по роговице, однако сохранила сальные железы и склонность к воспалению.
Плюсневый мизинец. Пятый палец на стопе служил крюком при лазании по ветвям. После перехода к прямохождению нагрузку приняли свод и пучок других плюсневых костей. Костная «антагонистка» теперь чаще доставляет дискомфорт в узкой обуви, чем обеспечивает опору.
Девять описанных структур ведут тихую жизнь квартирантов, оставшихся без договора. Генетический код пока не выделил средства на их окончательный демонтаж, поэтому биологический город хранит эти руины — напоминание о многомиллионном путешествии вида.