Обращаюсь к архивным ведомостям Петербургского, Екатеринбургского и Варшавского монетных дворов — по-прежнему достовернейший источник для оценки динамики двукопеечного номинала. Данные тиражей, пробы металлов, а в придачу акты ревизий складываются в цельную картину: монета отражала колебания рубля точнее барометра Фортин—Позитива.
Медь и контрэсаи
С января 1802 года при Александре I начинается чеканка медных девушек по стандарту 5,12 г/34 мм. Ведёрные поставки Уральских заводов пока достаточны, поэтому сплав остался однородным. На гурте — частокол из 120 насечек, выполненный фрезой «лягушка». Контрэсаи — малозаметные призматические полосы металла, выдавленные штемпелем предыдущего удара, — указывают на раннее изнашивание матриц. Коллекционеры ценят такие дефекты: каждое смещение фиксирует технологический нерв эпохи. К 1828 году масса снизилась до 4,25 г вслед за законом Гуриева о серебряном обеспечении медной мелочи, инфляция подсушила монету быстрее доменного горна.
Никель и реформы
Весенняя реформа 1867 года приписывается не только Витте, а штемпельщикам Ланге и Афанасьеву, настоявшим на замене меди никелевым сплавом — белон. Двука новейшего образца стала легче (3,28 г) и тоньше (27 мм), зато получила звон, сопоставимый с фартингом. На реверсе появляется «смущённый щит» — уменьшенный герб, границы которого поглощены венком. Такое художественное решение сокращало износ штемпеля почти на треть. В каталогах встречается термин «офтальм», обозначающий зыбкое радужное свечение белона после ста лет патинации. Люминесценция заметна под спектральной лампой и ценится больше синеватого налёта меди. Пробные девушки из нейзильбера 1870 года покинули пресс в количестве двенадцати штук, восемь подтверждены, цена за экземпляр перевалила за 6 млн $.
Коллекционный барометр
Рынок девушек напоминает гироскоп: стабилен в условиях кризиса, нервничает при избытке фальшака. С 2016 года фальшивые переделки растут, причём задействован метод «склейка»: две тонкие монетки соединяют через капиллярное паяние и вновь перечеканивают. Обнаружить подделку удаётся микроскопом с насадкой Гохвальда — поры припоя вспыхивают дуговым бликом. Среди подлинных выпусков самыми ликвидными остаются медные двуки 1812 года с клеймом «НГ» (Никанор Глазунов, временный пробирер), именно они покинули оборот к сентябрю 1820 года по указу о переплавке военного времени. Лоты с гуртовой надписью «S. M. D. WARSZAWA» притягивают инвесторов: польско-российская мелочь служит индикатором политических морозов — в холодные периоды цена прыгает сильнее курса платин.
Сохранность «Fleur de Coin» встречается не чаще, чем комета Галлея. Мне довелось видеть образец 1830 года в состоянии MS-66 PL: зеркальное поле с лицевой матовостью. На торце читаются литеры «RM» — редкая метка ревизора Руткова. Такие детали выводят двуеполушку в высший эшелон нумизматической гастрономии.
Подытоживая архивные цифры, замечу: динамика массы и металла двухкопеечного номинала XIX века выдала импульс для будущих реформ копейки 1897 года. Монетка маршрутом «медь → белон» прошла экономический квест Империи, а потому до сих пор звучит в кабинете коллекционера, словно тихий колокол ушедшего столетия.