Я веду хронику атомного века с архивами под руками. На дне ячейки Библиотеки Конгресса лежат плёнки, где Оппенгеймер шепчет цифры критической массы. Фраза «I am become Death» там звучит без пафоса — скорее как приговор себе.
Манхэттенский код
Секрет начинался с формулы k-диффузии, известной узкому кругу физиков. Коэффициент k отражал среднее число нейтронов, рождающихся при делении ядра. Если k превышал единицу, реакция уходила в разгон.
Чтобы укротить стремительный вывод энергии, Оппенгеймер с коллегами ввели термин «tamping»: графитовый или бериллиевый слой, замедлявший выброс частиц и прибавлявший доли микросекунды, достаточные для симметричного сжатия плутония.
Одновременно рождался Plutonium-Ga δ-фазовый сплав — хрупкая материя, превращавшаяся в альфа-фазу при комнатной температуре. Без добавки галлия шар трещинился, создавая пустоты, гарантирующие осечку.
В Лос-Аламосе функционировала лаборатория Х-Пятнадцать, там химики варили «супершоколад» — вязкую массу RDX и флегматизатора, формовавшуюся в линзы для взрывчатого объёма. Линзы складывались в икосаэдр, похожий на гранат неземной породы.
Синдром распада
Дилемма безопасности родила сеть двойных протоколов. На аппаратном уровне инженеры ввели «X-unit» — импульсный модуль, без которого детонаторы оставались немыми. На процедурном уровне Стайн создал Справочник RA5, расписавший каждое движение руки техников.
После Хиросимы в отчётах Groves звучал термин nuke flash (воспламенение воздуха перед фронтом ударной волны). Феномен приводил к коронарному сиянию вокруг самолёта, перебивая радиообмен. Радиофизики поже назвали явление reisnerisation (память плазмы о предыдущем фронте), по имени лётчика, первым услышавшего гул внутри молний.
Человечество увидело гриб, а лаборатории увидели fallout–shadow — ступенчатый профиль заражения, формируемый рельефом местности. Методология predicted shadow получила гриф Confidential до 1968, ведь знание контуров тени упрощало наведение войск.
Кодекс молчания
Я встречал красные папки с пометкой «RD» — Restricted Data. Внутри — схемы gun-сборки, хотя такой путь признан расточительным. Хранили их для диверсионных групп, которым требовалось собрать заряд в полевых условиях без точной механики линз.
В ящике ФБР №V-129 хранится письмо Оппенгеймера от 1954. Он пишет о «quanta of guilt» и ценит возможность стирать собственные следы так быстро, как ядро выводит гамма-квант. Фраза звучит как извинение будущему, по-военному краткое.
Текущий ядерный ландшафт подпитан термином prompt criticality — мгновенный сверхкритический переход. Симптоматика включает всплеск яркости до 10¹⁹ фотонов за нано-микротакт. Оператор видит только голубой шар Черенковского мерцания, а спустя секунды противопоказано дышать без фильтра GRA-K.
Город Лос-Аламос нелегко найти на старых топокартах — прорезанное лезвием цензуры пятно на линии горизонта. Там тишина плотнее свинца, а секреты живут дольше полупериода технеция-99.