Тульские дачники ещё не успели спрятать лопаты, когда апрель прислал метровый сугроб. Станция «Мясново» зарегистрировала минус три, но главное не температура, а характер кристаллов: игольчатый фирн, будто сцеженный из античной соковыжималки. Шмель буксовал в этом капучино, пытаясь взлететь, и выглядел униженным пассажирам, задержанным на багажной ленте.
Каприз без предупреждения
Буквально через сутки сугроб свернулся, словно пергидрольный зефир. На смену пришёл «плётка Бора» — сухой, горячий импульс воздуха со стороны Балкан. Местные метеорологи записывают его кодом FHN-7. Я ставил прибор с открытой линзой, и порыв сорвал с меня кепку, будто режиссёр выдёрнул шляпу из кадра. Зонты горожан пошли в штопор, поймав аэродинамический флаттер — резонанс, знакомый конструкторам мостов, но не пешеходам.
Сменив направление, ветер включил таймер на следующий номер программы. На Комсомольском проспекте хрупкая девушка привязала к самокату шарик-сердце, тот враз подхватил струю и вывел весь экипаж в нештатный космодром: самокат упал, баллон ушёл в стратосферу тревожного юмора. Я рапортовал редакции, что граждане наблюдают «купидострат» — неформальный термин для шаров, застрявших между слоями инверсии.
Мини-анекдоты из полевых заметок
Чем жарче становилось, тем ближе подползало очередное издевательство. Коммунальные службы наняли трактор для разгона пыли, но пыль стоически не поддавалась, вступив в союз с квелым бризом. Образовался «хамсин-кентавр» — гибрид средиземноморского хамсина и местной пыльцы. Я чихнул восемь раз подряд, побил личный рекорд и оформил репортаж под заголовком «Алерген как арт-перформанс».
У Черкасского водохранилища чайка-рецидивист украла у коллеги-корреспондента микрофон с пуховым ветрозащитным шариком. Птица приняла аксессуар за съедобную морскую люмпены и улетела. В эфир пошёл чистый свист. Зритель получил бесплатный аудио тизер к будущим штормовым выпускам.
Комар-шаман финального акта
К вечеру активизировались двукрылые. На языке энтомологов — «куликоиды», но я зову их «аэрокамикадзе». Один такой пробил объектив камеры, замкнул контакт в фотореле, и пульт выдал серию вспышек. Получился псевдоядерный таймлапс. Коллеги смеялись, что генерирован «комар-стратег», гонорар следует делить с насекомым.
Параллельно на радаре показался «камчатский рекуррентный циклон» — редкий гость, который обычно кружит над Охотским морем. Этот гастролёр перешёл на европейскую сцену, добавив град размерами с горошину. Грохот по крышам напоминал репетицию латунной группы.
Световое финале оформила радуга второго порядка. Её фиолетовый вспарывал небо, как неоновый скальпель. В инфракрасном канале я заметил слабую «оптику Дионисия» — артефакт, когда второй контур смещён и окрашен в призрачный индиго. Физики называют явление «супернумерарий», а городские школьники решили, что небесный дизайнер перешёл на 3D.
Мне остаётся подытожить: природа шутит, не спрашивая разрешения. Перечень её фокусов — от фирнового капучино до комара-стратега — доказывает, что лучший стендап редко проходит на сцене, зато регулярно разворачивается под открытым небом.