Когда я подшивал дореволюционные газеты, меня настиг вопрос: кем был человек, прячущийся за бородой, колоколами, запахом ванили и ударом олених копыт? Архив завещал портрет, вовсе не похожий на пряничного дедушку.
Следы древних архивов
В византийском минологионе IX века встретилось имя Николаос Мирликийский — епископ при дворе Константина. Риторика источника сдержанна: он раздавал приданое безымянным девушкам, выкупал военнопленных, обличал префектов, пользовался славой thaumaturgos (чудотворец). Греческое слово ἁγιογράφημα уточняет: святой оставил после себя relictuum — отпечаток ладони на мраморе. Народное почитание перекочевало во фламандские порты, где инициаль «S.» медленно превратился в отдельное имя.
Северный ребрендинг
Во время Реформации культ святого переместился в бытовую плоскость: голландцы сменили литургическое облачение на епископскую мантилью цвета охры. Моряки привезли Sinterklaas в Новый Свет, и порт Нью-Амстердам двадцатого декабря 1664 года уже гудел балладой о парусе, тащащем ящики с пряностями и деревянными сабо. В языке колониальных газет имя сократилось до Santa Claus, а сонный мотив пришёл из скандинавского образа Ёулбом. В 1823 году аноним под псевдонимом «Account of a Visit from St. Nicholas» выпустил виршу, задавшую силлабическую формулу: пухлая фигура, улыбка «как корица», дымоход как временной портал. Иллюстратор Томас Наст вложил в рисунок географию Северного полюса — остроумный ход для эпохи златотрубных экспедиций.
Русский эпилог
Двадцатый век ускорил процесс культурного хеминга — разжижения образа. Художник Хаддон Сандблом получил заказ от компании газированных напоев в 1931 году. Киноварь, кармин и немного ультрамарина превратили святого в корпоративный талисман с кодом Pantone 193C, борода отражала не мороз, а пену сиропа. Советский календарь удалил святителя, но сохранил обряд дарения, подменив персонажа Дедом Морозом. В архивах ЦИК лежат письма, где идеологи требовали убрать митру, чтобы исключить «клерикальную семантику». Я наблюдаю эволюцию символа: от епитрахили до ватной шапки с пятиконечной звездой.
Культурологи описывают феномен через концепт «синкретический палимпсест»: на одном слое мистический покровитель мореходов, на другом — маркетинговый аватар циклического потребления. Эзерга́ция (очистка образа путём переосмысления) ещё не завершена, ведь каждая зима добавляет штрих.
Когда дети адресуют письма Лапландии, они цитируют сразу несколько эпох. Я, листающий пергамент, вижу верхнеазиатскую книжность, протестантскую притчевость, рекламную версификацию, коллективную ностальгию. Санта-Клаус — многослойная хроника, спрятанная под красной тканью, а не одинокий седой седок.