Дубовые доски из соседней столярной лавки еще пахнут смолистой свежестью. Беру линейку-рейсмус и ищу равновесие между древесным волокном и задумкой редакционного эскиза. На столе — ксилографическая сталь, коловорот-буравчик и отблеск полированного резца. Сейчас дерево ведет беседу тембрами годичных колец.
Истоки ремесла
Историографы упоминают берестяные оттиски Новгорода XIII века: грифельные заметки купцов переходили в декоративный слой бытовых предметов. С тех пор техника переживала эпохи, но принцип остался прежним — вычесть лишнее. Мастер будто снимает звуковую дорожку тишины, оголяя рисунок. Гравировка роднит ремесло и поэзию: штрих здесь аналог рифмы, а фрагмент — строфа.
Материалы и инструменты
Выбор породы диктует характер. Липа податлива, словно сырой мел, орех напоминает мрамор с древесным сердцебиением, а груша радует ровной текстурой без сучков. Из экзотики пробовал падук: алый оттенок играет под лаком, создавая эффект кракелюра. Резцы держу под углом 15°, так линия выходит чистой, без заусенца. Для фоновых выемок использую «косяк» — стамеску с диагональной фаской. В редких случаях пригождается трепан (полый цилиндрический резец), им вынимаю цилиндрические включения, создавая иллюзию светового тоннеля. Слой защитной мастики копринол (смесь канифоли и пчелиного воска) фиксирует волокна перед тонкой проработкой.
Техника и безопасность
Пальцы скользят по рукояти, будто по грифу виолы. Кусок кожи на запястье защищает артерию от случайного «поцелуя» лезвия. Всегда затягиваю стопор на верстаковой струбцине: древесина любит убежать именно в финальный момент. Кинжальный рез выполняю в два касательных прохода — первый прорезает лаковый слой, второй расширяет контур. При глубокой выемке применяю приём «каскада»: ступенчатые срезы под углом к центру предотвращают скол. Фенестрация (сквозное прорезание) требует добавочного каркаса, иначе тонкие перемычки выгнутся под собственной упругостью. Микропылесос и маска FFP3 спасают лёгкие от древесной муки, особенно когда работаю с амарантом — его пигмент склонен к аллергенности.
Эстетика и рынок
Возвращение ручного штриха ценится в эпоху цифровой стерильности. Коллекционеры ищут фактуру, которую не застегнуть лазерному граверу: неровности оставляют след присутствия мастера. На аукционах Реннского колледжа искусств тиражные доски уходят по 800–1200 евро, если подписаны и пронумерованы. Синергия гравировки и дополненной реальности обретает форму гибридных выставок: зритель наводит смартфон на отпечаток и видит анимацию процесса, созданную по данным акселерометра резца. Такой приём я назвал «мультильний» — мультипликационный отклик линии.
Финальный штрих
Обжигаю край доски газовой горелкой: тонкая кромка угольного бархата служит рамкой. Масляный состав олифы с добавкой мумии закрепляет тональность, не дробя свет. Перед отправкой в типографию прикладываю глянцевый кальк, шуршащий словно крылья ксилографической бабочки. Тираж уйдёт в печать, а у меня уже на обломке палисандра возникает новая идея — древесина шепчет, будто старинный телеграф, посылая очередную серию точек и тире.