Грохот льдин под ногами заглушал ранние антарктические порывы юго-западного ветра. Я прибыл к точке координат 65°15′ S, 60°45′ W в сопровождении одного техника-акустика и трех дронов. На ледяном карнизе высотой добрых сорок метров выстроился строй из ста пятидесяти представителей вида Pygoscelis paradoxus — условное название, присвоенное мною прямо на месте: нестандартный клювовой «карабин», когти с микропризмы и удивительная способность цепляться за стенки глетчера, словно альпинисты с кошками.
Лёд как подиум
Пингвины поднимались наверх зигзагом. Движения отдавали чем-то, что хореографы называли бы шассé. Каждый десятый держал в клюве кусок ярко-синего льда, содержащего пузырьки пороге новой эпохи. Предмет выглядел как реликвия. У меня сложилось впечатление церемониальной акции, где лет служил и валютой, и символом фактической прочности союза. Ветер поднимал мелкую шугу, она искрилась, создавая впечатление, будто подиум подсвечен изнутри.
Экопросветленные коллеги подсказывают, что подобное поведение связано с феноменом анагомии — врождённым стремлением к высоте у отдельных популяций наземных птиц. На деле причина оказалась иной. Встроенный спектрометр выявил в синем льду редкий изотоп аргона-38. Вещество ионизирует воздух, формируя слабое электролюминесцентное сияние. Видимо, стая использует его как маяк для ночного ориентирования.
Переговоры клювами
На плато пингвины выстроились полукругом. Центральный самец, условно названный мною «Штольц», ударил клювом по льду ровно двадцать один раз — столько же участков обрушения зафиксировал спутник Sentinel-1 за сутки до встречи. Звукоинженер отметил гармонический ряд, характерный для кодирования информации в так называемой мургуфоне — системе передачи сообщений у морских слонов. Пингвины заимствовали аранжировку, внедрив собственный акцент с резким обертоном на каждом пятом такте.
Я активировал микроприёмник станции «Орбеллон-3». В ответ поля резонансных криков сложились в последовательность, напоминающую язык свистков кишу в Андах. Расшифровка заняла два часа, программное ядро показало устойчивый мотив: «Лёд не вечен — ищем гранит». Вывод: колония планирует переселение на скалистый мыс. Причина лежит в явлении гиперполяризации (локальное повышение радиационной освещённости из-за отражений на специфической структуре льда). Для пернатых альпинистов это смертельно.
Коммуникация не ограничилась звуком. Каждый участник принес по пуховому перу, пропитанному жиром криля. Ароматический анализ выявил десять уникальных каротиноидов. Это своего рода «подпись» каждого делегата. В мире птиц химическая дипломатия иногда заменяет бумажные меморандумы.
Последствия для людей
Факт существования мобильной конфедерации пингвинов-альпинистов ломает некоторые парадигмы зоологии. Во-первых, вид демонстрирует планирование на сезон вперёд, а не на две-три недели, как фиксировал журнал Polar Fauna. Во-вторых, у популяции уже разработан протокол миграции, с учётом карт ветров и рельефа. Дерзкая прагматика ставит под сомнение тезис о «простоте» поведения нелетающих птиц.
Человечество получает нелепую, но поучительную аллегорию. На фоне тектонических перемен пингвины собираются, договариваются и выдвигают делегации, не пострадалприбегая к хаосу или агрессии. Методы варьируются: звук, свет, запах. Такой трёхканальный обмен выглядит эффективней многих конгрессов.
Полярная ночь приближалась. Я запустил дрона на финальный облёт. С высоты трёхсот метров стая напоминала диаграмму Розе Хичкока: спираль, будто рукопись ветра на льду. Через час колонна исчезла за хребтом. На месте остались лишь отпечатки когтей и несколько обломков синего льда. Один кусок храню в криобоксе — доказательство того, что небылица иногда прячется в фактах, как мерцающий аргоном пузырёк в древней глыбе.