При свете лунного календаря я ступаю на влажный склон центральной яванского холма, уже пропитанного запахом ладана, гвоздики и горячего жасмина. Толпа движется медленно: мужчины, женщины, крестьяне, клерки, водители такси. Перед стартом они смывают дневную усталость в мутном источнике Sendang Ontrowulan, надеясь снять грузы будничных грехов.
Секрет горы Кемукус
Легенда рассказывает о принце Пангеран Самодро и его мачехе. Их запретное чувство, прерванное трагически, превратилась в мифический генератор удачи для каждого, кто повторит семь ночей страсти с чужим партнёром. Ритуал проводится по четвергам пункалан — редкий стык двух традиционных циклов, когда, как считают паломники, границы мира людей и духов особенно проницаемы. Антропологи называют этот феномен антропопраксисом — ритуальным действием, поддерживающим социальное равновесие за счёт контролируемого выхода желаний.
Я фиксирую динамику потока участников: до сорока тысяч визитов ежегодно, средний возраст — тридцать восемь, география — от Суракарты до Калимантана. На склоне выстроены кабины из фанеры, их аренда обходится в сумму, эквивалентную дневному заработку городского баристы. Дежурные медики раздают презервативы, местные суарейос (добровольные распорядители) проверяют паспорт и звёзды календаря: совпадение дат — ключ к «правильному» греху.
Экономика страсти
Вокруг алтаря, где горит купольная масляная лампа, тянется рынок: жареный темпе, кофе «копи тобрук», защитные амулеты с куриным когтем. Социологи вывели термин «эрос-кластер» — микрозона, где деньги циркулируют быстрее пищащего генератора. Местные власти балансируют между моральной тревогой и налоговыми поступлениями: за последние десять лет оборот ярмарки подскочил вдвое, в бюджет округа Кератен ушло примерно шесть миллиардов рупий. Раз в год чиновники объявляют рейд, но через неделю шлагбаум исчезает, а паломники продолжают путь к синкретическому алтарю.
В санитарных отчётах упоминается лишь один крупный всплеск инфекций за последние пятнадцать лет. Причина резкого повторного снижения — просветительские лекции имама Мухди Юсуфа, который перечитывает хадисы, доказывая: грех зависит не от тела, а от лжи. Этот дискурс неожиданно соединил ислам, яванский кебатинан и тантрическую идею «kamuksan» — растворения эго через удовольствие.
Голос паломников
Сорокалетняя владелица мотошколы рассказывает мне: «После пятой ночи я открыла филиал без кредитов». Молодой фермер с пустыми руками молит: «Пусть кукурузу не сожрёт гриб». Их слова звучат глухо под ветром, несущим сладковатый запах жасмина. В тумане разносятся гусли гамелана, перевитые стуком бамбукового барабана «bedug». Местный детектив Субагио, дежурящий уже двенадцать лет, поясняет: «Люди считают, что судьба любит парадоксы. Самый сильный из них — супружескую клятву нарушить для защиты семьи».
На рассвете я спускаюсь к подножию. Глаза паломников блестят солью и дымом. На асфальте блёкнут лепестки кананги, похожие на расплавленные звёзды яванского неба. Велотакси везут сонных «изменщиков» домой, а гора снова втягивает облака, как шёлковый дракон втягивает хвост. Кровь ритуала ещё пульсирует в экономике региона, в суеверной памяти, в газетных передовицах. Обряд продолжает жить, пока вера в удачу обходится дешевле, чем страх перед грозой богов.