Солнечный диск ниже крыши старого маяка, а город, словно занавес из бронзовых искр, оглядывается в зеркало лимана. На рейде дежурит катер отдела надзора, его прожектор скользит вдоль кромки, фиксируя плотность купальщиков.
Линия горизонта
Жёлтая дорожка альбедо ложится на рябь строго под углом Архимеда, такой термин спасатели используют, когда высчитывают длину светового коридора до ближайшей буйковой гряды.
Шквалистый ветер остыл, бархатные облака приняли хиральность: закручены правосторонней так, что пилоты метеослужбы читают прогноз, как открытую партитуру. Публика на пляже замерла, пока вода ощелачивает песок и дарит коже едва ощутимый привкус соли.
Тихая динамика воды
Температура поверхности опустилась до двадцати трёх градусов, градиент к глубине резче, чем днём, поэтому специалисты советуют выходить на мелководье чаще, чтобы избежать термического скачка. Фотографы охотятся за краткими феноменами люминесценции: морские бактерии вспыхивают лазурью при каждом касании стоп.
Город пьёт своё отражение, как турист тёплый айран, оставляя на водной глади редкие подписи рекламных неонов. По громкой связи дежурный инспектор напоминает о закрытии купальной зоны через пятнадцать минут, хотя пока никто не спешит завернуть полотенце.
Послевкусие сумерек
Когда первый всполох зелёного луча взрезает дальний купол небосвода, я ухожу к пирсу, чтобы удостовериться, что уровень шума снизился до нормативных семидесяти пяти децибел. Отчёт потребуется в полночь, поэтому фиксирую последние цифры шумомером и закрываю блокнот.
Над парком включился стробоскоп маяка, появилось багряное свечениеение клиновых фонарей, и вечер окончательно застыл, точно янтарь вокруг древней мухи. Купание прекращено, город нырнул в ночь без единого всплеска.